Одним из гостей челябинского фестиваля «Открытая книга», организованного и проведенного коллективом челябинского лицея № 31 при поддержке магазина «Библио-Глобус», стал писатель Евгений Водолазкин.
Евгений Германович — ведущий российский специалист по древнерусской литературе, доктор филологических наук, сотрудник Пушкинского дома, ученик Дмитрия Лихачева. Ворвался в современную литературу неожиданно. Первый же его роман «Соловьев и Ларионов» в 2010 году вошел в шорт-лист «Большой книги», а недавно вышедший роман-житие «Лавр», по мнению многих критиков и даже писателей, стал главным литературным событием 2012 года. «Лавр» уже удостоился премии «Ясная поляна» и является одним из лидеров читательского голосования премии «Большая книга», которое завершится 19 ноября.
В 31-м лицее Евгений Германович провел два интерактивных урока с учениками. Он сумел так построить беседу, что все ключевые особенности древнерусской литературы были сформулированы самими лицеистами. Вниманию читателей предлагаются самые интересные фрагменты челябинского выступления писателя.
Гонорар Пушкина
— Быть может, вы знаете последнее стихотворение Блока «Имя Пушкинского дома в Академии наук». Пушкинский дом был основан в 1905 году как место, где изучались рукописи Пушкина. Но так было только сначала. Сейчас в нем работают 250 человек и изучается вся русская литература начиная от XI и кончая XXI веком. Это самый большой и самый авторитетный центр по изучению русской литературы в мире. У нас замечательные архивы, рукописный отдел. Собраны все рукописи Пушкина, что содержатся на территории России, — это огромная духовная и материальная ценность. У нас рукописи Лескова, Достоевского. Это счастье — находиться рядом с ними.
Когда построили новое хранилище для рукописей, оборудованное по последнему слову техники (которая в ответственный момент отказала), руководство не доверило рукописи грузчикам. Переносили сотрудники Пушкинского дома. Я нес коробку с «Капитанской дочкой», и, знаете, что-то в груди екнуло.
Рукописи Пушкина очень интересны. Если листать их, видно, как трудна была жизнь не только сейчас, но и тогда. У Пушкина в черновых (да и в чистовых) тетрадях идет подсчет строк. Он сразу рассчитывал гонорар. Для него это, как и для любого современного писателя, имело не последнее значение.
Летописи о главном
— Древнерусская литература — не совсем литература. А если точнее, совсем не литература. Там нет выдумки. Общего между теми текстами, что создавались в Древней Руси и сейчас, очень мало. Люди, конечно, и раньше врали. Но установка была на то, что написанное — это правда. Даже если кто-то и сочинял, то делал это без стремления к сознательной фальсификации. В Древней Руси не было вымышленных героев. Вымысел создает новые сущности, а это осуждалось.
Для монаха, писавшего летописи при монастыре, это был отчет перед Богом. В «Вечерней Москве», например, пишут, как «Единая Россия» ругается со «Справедливой». Монах задался бы вопросом: а кого это будет через десять лет волновать? Да никого.
Эти вещи сиюминутны, никому не нужны. Взгляд летописца через годы позволяет оставлять только самое главное, ерунда уходит. Русские летописи — о главном. Это история взаимоотношений человека с Богом. История – опыт, прежде всего, нравственный. Возьмите человека, у которого отшибло память. Что он может? Только выучить математические формулы.
Они были не глупее нас
— Летописец не указывал связей между событиями не потому, что не видел их, а потому, что был визионером высших связей. Там были люди не глупее нас. Вот Максим сказал нехорошее слово Маше, а Маша дала щелбан Максиму. С современной точки зрения поступок Маши объясняется тем, что Максим что-то не то ей сказал. А древнерусский человек рассуждает примерно так: Максим, сказав дурное, оскорбил не столько Машу, сколько Бога в себе. Руки Маши были инструментом наказания. Древнерусскому человеку неважно, кто его наказал, важно, что пришло наказание. Вместо Маши могла бы быть Марина или Оксана. Вот в этом принципиальное отличие видения истории современным и древнерусским человеком.
Литературный коммунизм
— Сегодня мы переходим к занимательной Древней Руси. Плагиат, с точки зрения современного человека, плохо. Понятия плагиата в Древней Руси не было. Было то, что великий немецкий литературовед Карл Крумбахер назвал литературным коммунизмом. Все заимствовали друг у друга что хотели. Допустим, о святом ничего не известно. А житие нужно — без этого святого не канонизируешь. Есть очень хороший выход: взять житие соименного святого, это его небесный патрон. Если Кирилл Белозерский — берем Кирилла Иерусалимского. Подобие в имени ведет к подобию в жизни. С нашей точки зрения это фальсификация, а со средневековой — правда в ее высшем измерении.
Учить — контрпродуктивно
— Мне пришло в голову, что можно написать роман, основываясь на моем опыте изучения древнерусской литературы. Я от себя этого не ожидал. Меня предупреждала редактор: «Женя, только чтобы это было не в жанре «доктор наук начинает делиться знаниями». Я старался писать нескучно, без поучительности. Учить — контрпродуктивно. Я это понял еще по своей дочери, которая очень самостоятельна. Что-то ей скажешь, она говорит: «Учишь». Да нет, отвечаю, показываю путь, не более того.
В романе «Лавр» я хотел написать историю не города, а отдельного человека — это и есть древнерусский подход. Меня огорчает культ успеха, который существует сейчас, и особенно в нашей стране. Мы долгое время недоедали и недопивали, все было бедно и убого. И теперь у некоторых появилась возможность оттопыриться посредством машин и одежды.
Это приняло масштабы, которых нет на Западе. Я знаю, о чем говорю, пять лет прожил в Мюнхене. Там самая роскошная машина — машина русского. Немцы никогда не выпендриваются, машина у них составляет пять-десять процентов годового дохода. А у нас человек без штанов может ездить в «Мерседесе». Эта наша странная черта там удивляет очень многих. Я надеюсь, этот культ начинает спадать. Мой роман «Лавр» ему противопоставлен. Когда человек достигает материальной вершины, ему хочется совсем другого — милосердия, любви. И моей задачей было показать, что есть другие ценности на свете — самоотверженность, вечная любовь. То, что организует любую жизнь и делает ее осмысленной.
Текст: Олеся Горюк для «МедиаЗавод«
