Если б это было бы прилично, все премии этого года дали бы Евгению Водолазкину за роман «Лавр». Это, безусловно, самый консенсусный роман этого года. Он угодил и почвенникам (речь там идет о русской, отличной от других, душе) и западникам (автор знает традицию европейского романа и умеет искусно к ней отослать). И любителям словесности — он хорошо (а при желании можно сказать — виртуозно) написан, и «просто» читателям — он недлинный.
Но при всех этих достоинствах в этом тексте есть одна невосполнимая лакуна — в нем недостаточно содержания. Изобретательно сочетая теперешние слова с древнерусскими, красноречиво описывая то акт любви, то чумную лихорадку, автор ходит вокруг одного и того же, причем уже много раз говоренного.
Забавно, что в любой рецензии на эту книгу приводится последний абзац романа: «»Что вы за народ такой,— говорит немецкий купец Зигфрид.— Человек вас исцеляет, посвящает вам всю свою жизнь, вы же его всю жизнь мучаете. А когда он умирает, обливаетесь слезами».— «Ты в нашей земле уже год и восемь месяцев,— отвечает кузнец Аверкий,— а так ничего в ней и не понял».— «А сами вы ее понимаете?» — спрашивает Зигфрид. «Мы? Сами мы ее, конечно, тоже не понимаем»». Кроме этого «показательного выступления» о той самой загадочной русской душе там, если иметь в виду не красоты, а смысл, цитировать нечего.
В итоге «Лавр» получил «Большую книгу» и «Ясную Поляну», а «Русского Букера», чтоб не повторяться, дали «Возвращению в Панджруд» Андрея Волоса, книге, «почти такой же, как «Лавр», но другой».
Это даже смешно, что у этих книг-лауреатов двух наших литературных наград — «Лавра» и «Возвращения в Панджруд» —так много общих формальных признаков. И там, и там действие происходит в древности; и там, и там главный герой — страдающий одиночка (у Водолазкина — святой, у Волоса — поэт); и там, и там одна из главных характеристик текста состоит в том, что он «хорошо написан»; и там, и там целостное, яркое, содержательное высказывание размыто почти вплоть до полного отсутствия.
Вот такая у нас — если судить по нынешнему премиальному отбору — и должна быть литература. Ну и правильно: так оно спокойнее.
Текст: Анна Наринская для «КомерсантЪ«
