Все уже написали о «Лавре» по три раза, а мы молчим. Молчим, потому что «Лавр» — роман сложный, а господин Водолазкин – филолог. Не такой, как Левенталь, а настоящий. Сложность эта выражается не квазитерминами, не предложениями, которые нужно читать три раза, чтобы понять хоть что-то, и не взглядом автора свысока (с высоты – да, свысока – нет). Сложность эта в том, что ты всегда подозреваешь в этой книге прорву смыслов, которых в силу образования и бэкграунда не считал.
Впрочем, даже если этот слой вам недоступен (как чаще всего и бывает), вот она, сила талантливого произведения, — вам всегда остается верхний уровень — фабулы, лихо закрученного и небессмысленного сюжета и тонких наблюдений.
Водолазкин, сплетает древнюю Русь и чуть ли не весь мир как жгуты разноцветных ниток: юродивых, да святых с купцами и пройдохами, караваны с избами, апокалипсис с знахарскими штучками. Любовь к человеку вообще и любовь к отдельно взятой женщине. И любовь к богу, например. Получается такое лоскутное одеяло. Попутно «Лавр» поднимает, наверное, все вечные вопросы русской литературы. И в этом (а вовсе не в старорусском колорите) его преемственность и традиционность). Конец света, богоборчество, странничество, загадочная русская душа (привет Понизовскому).
Совсем другой вопрос и другое дело – каким языком Водолазкин всё это делает: он пускается на дно слов, допытываясь их истинного звучания и значения. То бессмысленно и беспощадно стилизует, то вдруг, словно притихает и затаивается.
Но вообще, в книге есть еще кое-что, на что предпочитают не обращать внимание критики, но чего не пропустит ни один читатель. Это тонкая, едва уловимая улыбка автора, его замечательное чувство юмора. По сути дела эта улыбка и спасает книгу от убийственной серьезности, академичности, печати филологизма и умствования.
Это, грубо говоря, все то же житие. Да еще кого — врача. Врачевателя. Только более подробное, откровенное. А за, казалось бы, средневековыми сюжетами, на проверку скрываются мотивы очень современные. Да что уж, всегда современные: любовь, горе, чувство вины, неуспокоенность. Апокалипсис вот, тоже.
Сюжет держится на главном герое, его исканиях-метаниях, доброте-душевности. Но, поскольку «Лавр» все-таки житие, как бы мы не крутили – это скитание души, а не тела.
Отсюда и начинайте, пожалуйста, эту книгу читать. Или считывать.
Источник: BookRiot
