Автор бестселлеров «Лавр» и «Авиатор» Евгений Водолазкин в конце декабря 2018 года представил в «Доме книги» свой новый роман «Брисбен». Даже беглого взгляда на собравшихся было достаточно, чтобы понять: Водолазкин одинаково интересен как представителям старшего поколения, так и молодежи. В первом ряду корреспондент «Петербургского авангарда» заметил даже заслуженного артиста России Леонида Мозгового, сыгравшего Ленина, Чехова и Гитлера в фильмах Александра Сокурова. Корреспондент «Петербургского авангарда» побеседовал с Евгением Водолазкиным о его новом романе, отношениях с властью и миссии русского писателя в современном мире.
– Что должен узнать читатель до того, как возьмет в руки вашу новую книгу?
– У меня плохая фантазия, поэтому я не выдумываю сюжеты, а собираю их. И потом начинаются неприятности – кто-то себя узнает. Причем я, вроде бы, особо никого и не пытался нарисовать, следуя Набокову, который сказал: «Не разбрасывайте шпильки по страницам романов, их никто потом не будет собирать». Новый роман я написал, основываясь на биографических фактах человека, которого я знаю лучше всех – самого себя. Значит ли это, что я действую в романе? Нет, не значит. Шел какой-то человек из моей фантазии. Я на него надел куртку, шарф, шапку, он пошел дальше, я стал описывать его. Вещей я ему много подарил. И много подарил мыслей, некоторые черты характера. Так получилось, что герой даже родился в один год со мной.
– Есть ли другие люди, которые могут узнать себя в романе?
– Роман называется «Брисбен». Это символ недостижимого счастья. Название связано с моей мамой. Она всю жизнь мечтала поехать в Париж, что в советских условиях было скорее мечтой напрасной. Но Париж совсем рядом, а Брисбен… Во-первых, это звучит красиво. И генерал Брисбен, в честь которого назвали город, тоже заслуживает внимания. Он бы генералом-губернатором этого населенного пункта, а в свободное время занимался астрономией и открыл семь тысяч звезд. В Брисбене, как и во всей Австралии, жили только каторжники, которых посылали из Англии, так что хлопот у генерала хватало. Но я не знаю ни одного нашего губернатора, который бы открыл хотя бы одну звезду. Живя в Питере, я спрашивал у своих знакомых, были ли они в этом городе. Ни один из них там не был. Приехал в Москву, большая пресс-конференция, и половина из людей была в Брисбене. Вот что значит финансовая мощь российской столицы. И мне там сказали, что это замечательный город, где люди ходят со счастливым выражением лица, а не как мы.
– А ваш герой с каким лицом ходит?
– Мой герой — звезда, а звезде надо капризничать. Ему надоело внимание, хотя он пребывает на границе того, чтобы это внимание потерять. Как и я, мой герой не делает никаких движений, чтобы чего-то достичь. Так было и у меня в жизни. Мне кажется, иногда надо просто замереть и ждать нужного момента. Единственное «но» — мой герой поступил так, как не поступил бы я. Он пошел играть в сомнительный ансамбль к авторитетному бизнесмену. Он сделал это, потому что считал, что жизнь притормозила и надо дать ей новый разгон.
– Вы сами чувствуете себя новой звездой российской прозы?
– Нет. Мой друг Леонид Юзефович говорит: «Известность писателя – это когда тебя узнают в книжном магазине».
– У вас многотысячные тиражи, но существует, наверняка, какой-то образ читателя для которого вы пишите.
– В первую очередь я рассчитываю на себя и круг моего общения. Другое дело, что, к счастью, это интересует гораздо больше людей, чем я первоначально думал. Все-таки моя целевая аудитория оказывается шире, чем я предполагал. И слава богу, потому что я был уверен, что роман «Лавр» вообще никто не прочитает. Приятно так ошибаться.
– Есть авторы, которые уверяют, что пишут для себя…
– Это выдумка писателей, они так кокетничают. Любой автор хочет публиковаться. Потому что для себя ему не надо писать. Ему достаточно сказать это, шепнуть тебе на ухо и все. Он же хочет, чтобы его читали, листали книги. По крайней мере я таких писателей не знал, чтобы они писали только для себя и не дорожили читателем. Дело в том, что писатель – это, по определению, энергия, изнутри человека выходящая во вне – слова, мысли… Так как же можно без читателя?
– В советское время существовала цензура, а сегодня издательства руководствуются коммерческими мотивами. Публиковаться писателям в итоге стало сложнее, чем раньше?
– Каждое время несет свои сложности и улучшения. С одной стороны, печатать можно все, что хочешь, были бы деньги. Препон этому нет ни цензурных, ни издательских – только финансовые. Если у тебя есть деньги – печатай. Публиковаться можно и в интернете, на «Прозе.ру». И кто скажет, что этот человек не писатель? Раньше был сертификат качества – толстый журнал. Его публикации должны были удовлетворять не только идеологическим, но и стилевым, и композиционным критериям. Сейчас, как мне сказал Сергей Иванович Чупринин, в России 700 тысяч людей, считающих себя писателями. Из них только 20-30 человек пишут произведения, которые читаются. А остальные… Но зато, если они хотят, могут иметь статус писателя. Это сейчас стало возможным. Цензуры в писательской сфере нет – это говорят как писатели патриотического, так и либерального направления. Но есть и естественная преграда – всех прочесть просто невозможно.
– Существует ли у русского писателя какая-то особая миссия в наше время?
– Я избегаю таких слов, как «миссия», хотя понимаю, о чем идет речь. Мне кажется, писатель должен описывать какие-то загадочные или неназванные еще уголки мира, а их очень много. И когда он их описывает, проливает на них свет, они становятся достоянием общественного сознания. И тогда с этим можно работать. А до тех пор надо просто ждать, когда эта тайна будет названа. А назвать тайну – это уже полдела. Этим и занимается писатель – он называет эту тайну и приоткрывает ее. Это его миссия, причем всегда, не только сейчас. Есть случай действительно пророческой миссии – это Александр Исаевич Солженицын. Но такие люди рождаются раз в 200 лет. Это действительно тот пророк, который был необходим, а пророк, мы знаем, не столько предсказывает, сколько обличает. И он должен был сказать то, что он сказал. Этого от него ждали. И, кстати, он довольно много всего предсказал, в частности, нынешнюю ситуацию на Украине.
– Вы недавно вошли в Совет при президенте РФ по культуре и искусству. Зачем вам это нужно?
– У меня было время подумать над этим предложением, и я его принял, потому что, во-первых, у меня вызывают уважение люди, которые работают в Совете. Многих я знаю. А во-вторых, должен же кто-то говорить о текущих проблемах президенту. Должен кто-то принимать новый закон о культуре, от которого очень многое зависит. Этот закон должен помочь уйти от конфликтов, которые постоянно сотрясали театры, музеи и прочее. Мы поработаем, и я думаю, к марту или апрелю мы этот закон отточим и предложим на рассмотрение президенту. Я надеюсь, что он будет полезен.
– Не опасно ли для писателя быть близко к власти?
– Отвечу словами из одной византийской хроники: «С властью надо вести себя как с костром в морозном лесу. Слишком далеко не уходить, чтобы не замерзнуть, но и не приближаться, чтобы не сгореть».
– Должны ли современные писатели больше уделять внимания остросоциальным темам?
– Нужны те вещи, которые останутся в вечности. Остросоциальные тексты уйдут вместе с острой социальностью, и не будет ничего. А когда человек отрывается, отвлекается от своего времени, и пишет то, что необязательно лежит в русле его времени, оно имеет шанс остаться.
Текст: Дмитрий Глебов
Фото: Анна Глебова
