В детстве Евгений Водолазкин мечтал стать… певцом, а когда перестал мечтать – стал писателем. Только что у автора «Лавра» и «Авиатора» вышел новый роман «Брисбен». Главный герой книги – гитарист-виртуоз, который на пике карьеры лишается возможности выступать. Накануне Евгений Германович рассказал сетевому изданию «Хочу читать», зачем в детстве нужно ошибаться, кто был его кумиром и вспомнил анекдот про крокодила.
— Врали ли вы родителям и если да, то в каких случаях?
— Врал, но сейчас думаю, что ложь родителям оправдана крайне редко, потому что ребенок, когда врет, не понимает, что родители – единственные, кто может спасти его от каких-то неприятностей. Хотя ложь тоже вызвана во многом желанием не огорчать родителей, но, мне кажется, что лучше вообще не врать, а родителям уж точно.
— Где проходит та граница, после которой жаловаться – уже не ябедничать, а информировать о проблемах?
— Эта граница определяется в каждом конкретном случае, общей границы для всех нет, как нет для всех общего цвета глаз и размера носа. Она определяется нравственным чувством человека: если ты о чем-то говоришь, чтобы кому-то помочь, – это оправдано, если ты говоришь для того, чтобы кому-то навредить, – это отвратительно.
— Какова была ваша «тактика» завоевания первой любви? Признаваться в ней стоит вербально или невербально?
— Своей первой любви я не нравился. Она на меня смотрела таким утомленным взглядом и, что бы я ни делал, вербально или невербально, ей это не доставляло радости. Знаете, по-моему, у Ионеско есть такая пьеса, где жена все время пилит мужа, и он, чтобы как-то ее изумить, взлетает, а она ему говорит: «Может быть, ты и взлетел, но в глазах моих, поверь, ты не поднялся». Вот что-то примерно такое было со мной.
— Можно ли отвечать силой на слова?
— Смотря, какие слова, иногда бывают такие слова, что прихлопнут хуже всякой силы. Если это омерзительные слова, то можно.
— Главные ошибки детства и отрочества.
— Мое детство и отрочество состояли из сплошных ошибок, но иначе, мне кажется, человек и не развивается. Надо набить какое-то количество шишек и, если останешься жив, укрепишься.
— Кем вы мечтали стать в детстве?
— В разные годы по-разному: мечтал стать дворником, мне нравилось поливать двор, мечтал – водителем троллейбуса, пожарным, певцом. Много еще чего было, а когда я уже перестал мечтать, я стал писателем.
— Какое ваше любимое время года в детстве и сейчас, почему?
— Ранняя весна и ранняя осень, в этот момент чувствуются перемены. С детства не изменилось.
— Кто был вашим кумиром в детстве?
— Может быть, Высоцкий. Их было несколько, но Высоцкий занимал важное место в моем детском мире, мне очень нравилось, как он поет, как он себя ведет. А так, у меня давно нет кумиров.
— Какую магическую способность вы хотели себе в детстве?
— Шапку невидимку или становиться невидимым.
— Вспомните самый смешной анекдот из вашего детства?
— У человека был волкодав, и он, когда выходил во двор с этим волкодавом, всем кричал: «Убирайте собак, убирайте собак». Волкодав сожрал всех болонок в округе. И вот хозяин выводит как-то волкодава, а навстречу ему идет человек с маленькой такой собачонкой на кривых лапках, что-то вроде таксы. Хозяин волкодава говорит: «Убирай его! У меня сейчас…». Человек не обращает внимания. Волкодав срывается с поводка, бежит к этой таксе, вдруг такса открывает метровую пасть и его напополам раскусывает. Хозяин спрашивает: «Что у тебя за собака такая? Мой волкодав сожрал всех пуделей и болонок в округе, а что же у тебя за порода?». А человек ему отвечает: «Породу я не знаю, но, пока хвост не обрубили, был крокодилом».
— Самая любимая вещь из детства.
— Книга «Три мушкетера».
— Ваша заветная детская мечта.
— Достичь успеха в какой-то из сфер, о которых я мечтал, от тушения пожаров до пения на сцене, ни то ни другое у меня не получилось.
— В детстве вы предпочитали быть как все или «белой вороной»?
— Смотря, в каком возрасте: сначала – как все, а потом уже лет с шестнадцати-пятнадцати – быть особенным, не сливаться с массой. Первоначально дети и молодые люди стремятся быть как все, и я стремился. Меня волновало, так ли я одет, так ли говорю, так ли ем, в общем, большие были проблемы, а потом мне стало это все равно.
— Если бы у вас была возможность написать письмо самому себе в детство, какой совет вы бы себе дали?
— Я бы сказал себе: не волнуйся, действуй по обстоятельствам, все остальное сложится.