Евгений Водолазкин: «Я сейчас заканчиваю роман, в котором мой герой проводит детство в Киеве»

Интервью

Евгений Водолазкин – уроженец Киева, выпускник Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. Мы поговорили с ним о «Тотальном диктанте», судьбе украинской и русской культур, литературе будущего и таинственных рептилиях.

— Евгений Германович, в 2015 году для текста «Тотального диктанта» были выбраны Ваши произведения. А вы сами любили в детстве диктанты?

— Я никогда не любил диктанты. Мне больше нравились сочинения. Удивительно, но люди, которые обычно в детстве ненавидели диктанты, повзрослев, с огромным удовольствием их пишут. Но это я понял позже.

А изначально идея казалась мне обреченной на неудачу. Но в последний раз, когда диктовался «Тотальный диктант», было, кажется, 150 тысяч пишущих по всему миру (в 2017 году «Тотальный диктант» в Киеве, в помещении Россотрудничества, был сорван радикалами – ред.). На меня эта цифра производит очень большое впечатление.

— Вы родились в Киеве, но Киева в ваших книгах – совсем немного. Почему так?

— Я сейчас заканчиваю роман, в котором мой герой проводит детство в Киеве. И вот в этом романе Киев описан подробно и с любовью. У меня – огромное теплое чувство по отношению к городу, где я провел первые двадцать два года своей жизни. И я себя чувствую в какой-то степени должником перед этим городом, поэтому я его и описал. Но это – Киев 70-х годов прошлого века. Советский Киев.

— Какие ваши самые любимые места в Киеве?

— Я очень люблю Ботанический сад. Не новый, а старый, который расположен возле метро «Университет». Я жил на бульваре Шевченко, и мои окна выходили на Ботанический сад. Сейчас, к сожалению, моего дома уже нет. Там сейчас стоит гостиница Hilton – ровно на его месте. Но я все равно прихожу туда, когда бываю в Киеве, гуляю в Ботаническом саду, гуляю по бульвару Шевченко. Это – места, где я провел свое детство. И у меня просто сжимается сердце от нежности и любви к ним.

— Украина все больше отходит от России в культурном плане. Чем, по-вашему, закончится этот процесс?

— Украинская культура – это замечательная культура. Я ее знаю довольно неплохо, потому что я оканчивал украинскую школу в те годы, когда в нее вообще мало кто шел. И у нас в классе училось всего 24 человека.

— А вы почему туда пошли?

— Мои родители считали важным, чтобы, живя на Украине, я знал не только русский, но и украинский язык. И, собственно, когда я окончил школу, я был фактически двуязычным. Сейчас я уже во многом позабыл язык, но тоже иногда читаю Тараса Шевченко, Ивана Франко, Лесю Украинку. Просто чтоб не забывать.

— А возможно ли в ближайшем будущем появление столь же значимых персон в словесности?

— Украинская культура – очень интересная. И она, безусловно, родственна русской. Я не думаю, что произойдет коллапс, и русская культура навсегда разойдется с украинской. Ведь история движется по спирали – и циклами. Сейчас цикл очень плохой. И для культуры, и для людей. Но, знаете, я ведь занимаюсь древней историей. И я вижу, что и в средние века близкородственные народы или княжества были друг с другом в плохих отношениях, но потом мирились, прощали друг друга. И я очень надеюсь, что добрые отношения вернутся, и все будет как прежде в отношениях людей и народов друг к другу.

Политическое устройство – это особое дело. Каждый народ выбирает тот путь, который считает нужным, и это нормально. Но культурные, цивилизационные связи, я думаю, не уйдут. Потому что все-таки мы – не чужие друг другу. И об этом надо помнить. Знаете, когда возникают ссоры в семье, они бывают иногда даже более ожесточенными, чем ссоры между чужими людьми.

— В любом суде найдется великое множество уголовных дел, посвященных как раз семейным ссорам, которые закончились плачевно.

— Я уповаю на то, что найдется человек, который скажет: «Что же мы делаем?» Мне кажется, сейчас на людей нашло какое-то затмение. Но оно не может длиться бесконечно.

— Из Украины приходят какие-то отклики на ваши книги?

— К сожалению, их не так много, как хотелось бы. До всех этих бедствий читатели и критики писали достаточно активно. Но я и сейчас вижу в Интернете отклики, которые написаны в Киеве, в Харькове, в других городах. Но их, к сожалению, гораздо меньше. Говорю «к сожалению», потому что я очень дорожу именно этими откликами. Это отклики людей, имеющих такую же жизненную историю, как я. Ведь я вырос на Украине, я это помню и благодарю Бога, что я провел детство в таком замечательном краю.

— Современные писатели почему-то боятся писать о дне сегодняшнем, предпочитая экскурсы в историю. Вы – специалист по древней истории, пишете со знанием дела. Но многие, даже не обладая широтой познаний, тоже бегут куда-то, в другие эпохи. Лишь бы не писать о том, что их окружает. Почему так?

— Вы знаете, я соглашусь с вами лишь частично. Ведь очень часто, когда автор пишет исторический роман, он интересуется не столько историей, сколько современностью. История порою — лишь зеркало, в которое смотрится современность. Сейчас эпохи меняются довольно быстро. И авторы, которые уходили в исторические романы, живо стали интересоваться современностью. Наиболее значительные вещи сейчас будут связаны именно с современностью.

— Отрадно! Но почему вы так думаете? Писатели одумались и решили описывать настоящее?

— Знаете, как это происходит? Никто ведь не сговаривается друг с другом. Сначала идет мода на антиутопии, затем на исторические романы. А сейчас, насколько я знаю после общения с коллегами-писателями, будет доминировать тема именно современности.

— Но вы-то вряд ли станете описывать современность?

— Стану! Мой новый роман будет как раз о ней. Это история музыканта, который родился со мной в один год, в одном городе, но который – все-таки не я. Это такой собирательный образ поколения.

— Должен ли пишущий человек принимать какую-либо из сторон во времена идеологического размежевания? Как вести себя творческому человеку?

— Сохранять в себе человечность. Даже в самых страшных ситуациях человеческое очень трудно истребить. Не надо слишком увлекаться идеей. И нельзя думать, что мир состоит только из зла.

— Я заметил, что вы – большой гуманист. А вот я, например, недавно читал книжку популярного канадского фантаста Питера Уоттса, так тот утверждает, что в каждом человеке живет рептилия. В этом есть какая-то даже не авторская, а цивилизационная разница. Не кажется вам?

— Если кто-то считает, что в нем живет рептилия, то она в нем действительно живет. А я считаю, что в каждом человеке живет Бог. И если человек проявляет себя с дурной стороны, то этим он просто изгоняет Бога из своего сердца и поселяет в него рептилию. И в этом – свободная воля человека, его выбор: кто будет жить в его душе. Только напрасно этот автор считает, что рептилия – в душах у всех. Это абсолютно, к большому счастью, не так.

Беседовал Лев Рыжков для РИА Новости Украина

Оцените статью
Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

  1. Владимир Крамар

    Учился в паралельной группе. Женя был ярким, талантливым человеком, абсолютно открытым. На таких, по-моему, держится если не земля, то культура точно.
    У нас разные с ним темпераменты и я больше люблю лаконичного Довлатова.
    Горжусь даже, что знаю тебя! Всего, всего, всего…

    Ответить